Говорить после смерти Леонарда Коэна о его наследии столь же избыточно, сколь необходимо. Потому что песни Коэна сопровождают нас на протяжении почти полувека, начиная с выхода в 1967 г. диска с незатейливым названием Songs of Leonard Cohen. «Сопровождают нас» – в данном случае не вежливое преувеличение; уже на этом дебютном альбоме оказалась записана одна из самых знаменитых, нежных и часто перепеваемых (в том числе на разных языках) песен Коэна – Suzanne, песня-благодарность некоей витающей в облаках морячке Сюзанне, когда-то ласкавшей Лео в своей монреальской квартирке.
И в этом же альбоме уже проявились характерные особенности Леонарда Коэна: открытое богоискательство его тестов (он никогда не забывал, что носит священническую фамилию, а его дед по матери был раввином-талмудистом) и их столь же открытый, можно сказать – ветхозаветный эротизм; доходящая до скупости лаконичность музыки, которая останется таковой и тогда, когда Коэн сможет позволить себе синтезаторы и струнные оркестры, а главное – «взрослость» дебютанта.
Sony выкупит за $750 млн долю Майкла Джексона в музыкальном издательстве Sony/ATV Music Publishing
Действительно, уникальность положения Коэна на мировой музыкальной сцене во многом определялась тем, что он пришел на нее не прекрасным юношей, как Дилан, с которым его сравнивали, а уже зрелым человеком, 33-летним автором двух романов и двух поэтических книг. Причем надо прямо сказать: в перековке литератора-интеллектуала с отчетливой страстью к затворничеству в поп-певца, играющего в огромных клубах и на стадионах, велика роль именно Дилана: лишь после того, как тот показал, что в исполняемых под гитару песнях настоящая поэзия может не только переночевать, но и прописаться надолго, Коэн обратился от слова писаного к слову звучащему.
Уникальность эта сохранится и дальше. Самая, пожалуй, известная песня Коэна – Hallelujah, можно сказать его Yesterday, не уступающая шедевру Маккартни не только по узнаваемости с первых тактов, но и по количеству самых разных перепевок, от экстатической версии Джеффа Бакли до милой мультяшной песенки из «Шрека», которая появилась, когда автору было 50.
А за три недели до смерти он выпустил свой 14-й альбом – You Want It Darker («Хочешь потемнее»). Он действительно вышел довольно мрачным, а заглавная одноименная песня – еще и, как выяснилось, предельно откровенной: «Вот я! Я готов, Господь мой».
