Фестиваль в маленькой деревушке Вербье, прилепившейся к горному склону, знаменит капитальным подходом к делу. На террасе местного отеля можно увидеть, например, дирижера Пааво Ярви, который держит речь перед камерами фестивального телевидения, рассказывая о программе предстоящего концерта на фоне горного ландшафта. Такова фестивальная традиция: перед началом симфонических концертов аудитория внимает слову дирижера. Музыкальному просвещению и обучению на фестивале уделяется огромное внимание: активно работает фестивальная академия, в которой занимаются десятки молодых музыкантов со всей Европы и мира, проводятся мастер-классы, дискуссии и встречи со слушателями, ежедневно выпускается фестивальная газета – потолще, чем в Зальцбурге. В целом организация дела в Вербье поражает четкостью и продуманностью: фестивальная машина работает без сбоев, хотя концерты идут практически non stop и логистика сложная: добраться в Вербье непросто, приходится менять несколько поездов, а последний отрезок преодолевать на машине. Программа фестиваля многослойна: много камерных концертов, проходящих утром, днем и вечером в модерновой церкви Eglise на 550 мест; ежевечерне проводятся концерты в огромном, на 1760 мест, Salle des Combins – даже не зале, а скорее шатровом сооружении, в которое слушатели заходят прямо с улицы. Что не очень-то удобно: в Вербье часто идет дождь, да и ночи в горах холодные. Так что в антрактах публика забивается под тенты, где предлагают кофе и вино.
Русофил
Фестиваль в Вербье известен русскоцентричностью – здесь всегда много музыкантов из России и стран бывшего СССР, – а основатель и художественный руководитель фестиваля швед Мартин Т. Энгстрем и вовсе слывет русофилом, хотя говорит на восьми языках, многие годы был вице-президентом Deutsche Grammophon, а до того – советником в EMI France и Парижской опере.
В отличие от самого крупного и богатого в Швейцарии Люцернского летнего фестиваля, делающего ставку на выступления приглашенных оркестров – а это дорогое удовольствие, – в Вербье пошли иным путем. Модель Вербье кардинально отлична от люцернской: здесь все оркестры – свои, фестивальные. Зато выступают с ними самые известные дирижеры: руководителем Большого фестивального оркестра является Шарль Дютуа, который сделал с ним в этом сезоне две программы, причем одна из них была оперной. Всего же оркестр сыграл на фестивале шесть полновесных программ – с Пааво Ярви, Габором Такач-Надем, Иваном Фишером и Майклом Тилсоном Томасом, завершившим фестиваль исполнением Третьей симфонии Малера. Играет Большой фестивальный оркестр, прямо скажем, не идеально: особенно часто лажали духовики в вагнеровской программе, где Нина Стемме пела отрывки из «Тристана» и «Гибели богов», а Иван Фишер безуспешно пытался добиться от оркестра томительно-страстного вагнеровского звучания. Не вполне справился оркестр и с «Иберией» Дебюсси, которую предложил оркестру Пааво Ярви. Хотя Двойной концерт Брамса, в котором солировали такие сильные и харизматичные музыканты, как скрипач Леонидас Кавакос и виолончелист Александр Бузлов, прозвучал в целом удовлетворительно, а последовавшая засим Пятая симфония Прокофьева благодаря точному и острому жесту Пааво Ярви даже хорошо.
С Камерным фестивальным оркестром по части звучания и общего профессионализма дело обстоит куда лучше: оркестр играет точно и стильно, особенно если за пульт встает такой интеллигентный дирижер, как Майкл Тилсон Томас – специалист по американской музыке, невероятно рафинированный и умный. Он начал программу с The Seasons Джона Кейджа – красивой, прозрачной музыки, вослед Вивальди интерпретирующей вечную тему смены времен года. Оркестр сыграл сюиту мягко и нежно, подчеркивая хрупкость звуковой материи деликатным звучанием струнных и тонкой динамической растушевкой. Эта мягкость и деликатность предваряли ту чудесно умиротворенную манеру, с которой позже была сыграна Шестая, «Пасторальная», симфония Бетховена; в смысле интерпретации это был подлинный шедевр, торжество дирижера на ниве хорошо известной музыки. Симфония гармонично срифмовалась с окружающей природой.
А между двумя пасторальными сочинениями Тилсон Томас поместил Скрипичный концерт Лигети – музыку совершенно противоположного содержания и наклонения. Кристиан Тетцлафф, один из лучших скрипачей нашего времени, впечатляюще сильно, экстатично, с зашкаливающей экспрессией провел сольную партию: это был настоящий взрыв сознания, которое внезапно и быстро расширялось, подобно новой вселенной.
Не такова ли концепция фестиваля, представляющего все виды, жанры и формы академической музыки и делающего сугубый акцент на индивидуальности солистов и дирижеров? Ведь каждый из крупных музыкантов, выступающих здесь, – будь то Григорий Соколов или Андраш Шифф – немного расширяет своим видением и слышанием музыки нашу персональную вселенную.
